Иллика и Оккар - Страница 24

Она молча врезала ему теперь ещё и по лицу, постояла пару минут, кажется, силясь что-то сказать, а может, ожидая слов от него, и ушла.

– Ты – самая необыкновенная девушка, с которой сталкивала меня Безымянная, – всё же произнёс он ей вслед, когда смог, наконец, говорить, провожая её взглядом и так и стоя на коленях, сам не понимая, что по поводу этого всего испытывает, и что же делать дальше.

В любом случае, надо возвращаться. И надо как-то помириться с женой, несмотря на всколыхнувшееся раздражение: всё же Оккар – давно уже не мальчик для битья, да и вообще никогда им не был. И большинства тех, кто осмеливался поднять на него руку, уже давно нет на этом свете, а те, кто остался – тоже заплатили по счетам… или стали ему друзьями. Как вот, например, Константин, что он тут забыл, интересно? И куда смотрит его охрана – принц постоянно носится по лесу в одиночку!

– Если ты вымаливаешь прощение у жены, то она уже ушла, – весело заявил тот, – а я насмотрелся за пять лет на коленопреклоненных идиотов, аж тошнит, так что вставай!

Оккар наградил принца недобрым взглядом и медленно встал.

– Как ты догадался? – мрачно спросил он. Не случайно ведь Константин оказался рядом с его женой, совсем не случайно. Значит, что-то подозревал. Почему? И почему самому колдуну это и в голову не пришло?

– Я хорошо тебя знаю, Окир. Ты бы не потащил с собой девчонку, если бы это не было жизненно важно. И на всякий случай я решил быть рядом с ней, хотя такого, конечно, не ожидал. Колись… истинный брак?

Всё удивительнее и удивительнее. Откуда не прочитавший ни одной книги за всю свою насыщенную жизнь Константин мог знать про истинные браки? Разве что…

– Ого… – сказал Оккар, сам себе до конца не веря. Нет, это прекрасно объясняет лебединую верность принца-консорта императрице, что было удивительно для всех, кто его знал, но всё же… всё же невероятно.

– Теперь, – мигом посерьёзнев, сказал друг, – я должен тебя убить.

– Я тебя тоже, – без особого энтузиазма отозвался колдун, настороженно изучая застывшего в паре шагов Константина. Несколько мгновений они сверлили друг друга взглядами, а потом – отлегло. Оккар каким-то непостижимым чувством точно уловил, когда привязанность Константина взяла верх над его страхами. Колдун и сам не мог бы сказать, почему тот к нему так привязан, сам бы он ни за что не стал с собой дружить, но принц, а вернее, тогда ещё совершенно безродный сорви-голова почему-то выделил его почти сразу, как они познакомились.

– Пойдём, выпьем, тебе надо, – сказал уже пять лет как принц. – Заодно и поговорим.

Оккар упрямо помотал головой:

– Иллика, – сказал он и, не поясняя более ничего, направился за женой.

Она сидела, прислонившись к дереву, недалеко от общего костра и задумчиво трогала губы пальцем. Болят – понял Оккар. Намазать лечебным бальзамом он успел только руки, да и, честно говоря, о губах как-то и не подумал.

– Ты не знал, да? – подняла на него совершенно сухие и, кажется, даже не очень-то злые глаза. Вернее даже, совсем не злые, насколько он мог рассмотреть в неверном свете, порождённом отблесками костра.

– Не знал, – честно ответил он. – И… до сих пор не знаю, почему так.

Надо было извиниться, но он так редко это делал, и теперь вдруг с удивлением обнаружил, что когда действительно виноват, вытолкнуть из себя это слово куда сложнее.

– Прости, – сказала девушка и слабо улыбнулась, не отнимая руки от губ. – Надеюсь, я не лишила нас наследников?

Про наследников – навряд ли, а вот дара речи она его лишила точно. Сколько всего и сразу в паре небольших фраз. Его бы и одно «прости» уже удивило, фраза же про наследников и вовсе выбила почву из-под ног. Оккар молча сел рядом, не сводя глаз с профиля жены. Чем она ему так не глянулась при первой встрече? Теперь уже и не вспомнить. В ней нет лощёной и выверенной, кукольной красоты, но столько жизни, какого-то внутреннего огня, что это завораживает, и чем дальше, тем больше.

– А по пути обратно… тоже такая проверка? – спросила Иллика.

– Нет, – невольно вздрогнул он. И повторил, даже скорее для себя, чем для неё. – Нет, конечно, нет.

– Хорошо, – обронила она, и снова повисла пауза.

Надо уйти, – подумал колдун. Но почему-то вместо этого почти незаметно для себя придвинулся чуть ближе и спросил:

– А что бы ты делала, если бы не… наш брак?

– Ты имеешь в виду, если бы ты не заставил меня силой выйти за тебя замуж? – поинтересовалась девушка. И сразу ответила, не дожидаясь, пока он поймёт: это его так послали, или это и в самом деле вопрос, требующий ответа, – ударилась бы в бега. А если бы отцу вообще не пришла в голову такая мысль, то вернулась бы в Лакку.

– В Лакку? – удивлённо переспросил Оккар. – Но зачем?

Кажется, она собиралась уже ответить, но потом насмешливо прищурилась и выдала:

– Отдашь клинки – скажу!

Вот опять клинки! Зачем ей? Инстинктивно усмотрела, что для него самое дорогое? Говорят, женщины это могут…

– Собираешь оружие со своих мужчин? – получилось как-то грубовато, хотя он этого не хотел. – С любовника – кинжал, чтобы убить мужа, с мужа – клинки, чтобы что?

– Дурак, – удивительно мирно ответила Иллика, и Оккару стало стыдно за свой неожиданный выпад. Чего это он, в самом деле? Перенервничал? Да, наверное, просто устал, и всё же…

Хотелось спросить. Даже не просто спросить, хотелось схватить её за плечи и трясти, пока она не скажет, что было с этим красавчиком Тинко, а ещё лучше – что ничего с ним не было, и сколько их было-не было ещё…Ведь были, наверняка, были. Это вначале Оккар думал, что никто и не позарился бы на его жену, а теперь понимал – позарятся. Он и сам бы уже, наверное, в других обстоятельствах давно позарился. Да, в других бы – да… Но этот проклятый истинный брак парадоксальным образом его сдерживал – ведь эта женщина в его жизни навсегда, они даже умрут в один день, хотя к смерти он совершенно не стремится. И её не получится вычеркнуть, оставить, уехать от неё – ничего не выйдет. Раньше всё было просто – как только от женщины становилось больше проблем и неприятностей, чем удовольствия, Оккар уходил. Собственно, весь его опыт показывал, что такой момент наступает, и наступает довольно быстро, и по-другому он, Оккар, просто, видимо, не умеет, а потому теперь боится. Боится испортить отношения с женой, довести их за какой-нибудь жалкий год до такой точки, что кроме раздражения ничего и не останется, боится превратить и свою и её жизнь в ад… Если он вообще будет у них, этот год.